Неточные совпадения
Но спрашивал он мало, а больше слушал Марину,
глядя на нее как-то подчеркнуто почтительно. Шагал по улицам мерным, легким шагом
солдата, сунув руки в карманы черного, мохнатого пальто, носил бобровую шапку с козырьком, и глаза его смотрели из-под козырька прямо, неподвижно, не мигая. Часто посещал церковные службы и, восхищаясь пением, говорил глубоким баритоном...
— Не надо о покойниках, — попросил Лютов. И,
глядя в окно, сказал: — Я вчера во сне Одиссея видел, каким он изображен
на виньетке к первому изданию «Илиады» Гнедича; распахал Одиссей песок и засевает его солью. У меня, Самгин, отец —
солдат, под Севастополем воевал, во французов влюблен, «Илиаду» читает, похваливает: вот как в старину благородно воевали! Да…
Самгин встал, вышел из барака, пошел по тропе вдоль рельс, отойдя версты полторы от станции, сел
на шпалы и вот сидел,
глядя на табор
солдат, рассеянный по равнине. Затем встал не легкий для Клима Ивановича вопрос: кто более герой — поручик Петров или Антон Тагильский?
Закуривая, Самгин не ответил, а
солдат не стал ждать ответа, винтообразно срезая кору с палки, и, не
глядя на Самгина, озабоченно заговорил...
— О, буржуа-иностранцы не посещают наш квартал, — пренебрежительно ответила она.
Солдат и лысый, перестав играть в карты, замолчали. Не
глядя на них, Самгин чувствовал — они ждут, что он скажет. И, как это нередко бывало с ним, он сказал...
— «Гляди-кось, часом
солдат подстрелит», — шутит мать; он идет
на улицу и бродяжит там, а товарищи, изображающие
солдат, ловят его.
И
солдату тошно
на нее
глядеть, но он крепился, потому что бывалый и привычный ко всему человек.
— Вот.
Гляди — мне сорок лет, я вдвое старше тебя, в двадцать раз больше видел. В
солдатах три года с лишком шагал, женат был два раза, одна померла, другую бросил.
На Кавказе был, духоборцев знаю. Они, брат, жизнь не одолеют, нет!
— Я от земли освободился, — что она? Кормить не кормит, а руки вяжет. Четвертый год в батраки хожу. А осенью мне в
солдаты идти. Дядя Михаиле говорит — не ходи! Теперь, говорит,
солдат посылают народ бить. А я думаю идти. Войско и при Степане Разине народ било и при Пугачеве. Пора это прекратить. Как по-вашему? — спросил он, пристально
глядя на Павла.
Другой протестант был некто m-r Козленев, прехорошенький собой молодой человек, собственный племянник губернатора, сын его родной сестры: будучи очень богатою женщиною, она со слезами умоляла брата взять к себе
на службу ее повесу, которого держать в Петербурге не было никакой возможности, потому что он того и
гляди мог попасть в
солдаты или быть сослан
на Кавказ.
— В роту идем из губерни, — отвечал
солдат,
глядя в сторону от арбуза и поправляя мешок за спиной. — Мы вот, почитай что 3-ю неделю при сене ротном находились, а теперь вишь потребовали всех; да неизвестно, в каком месте полк находится в теперешнее время. Сказывали, что
на Корабельную заступили наши
на прошлой неделе. Вы не слыхали, господа?
— Кто, черт, смеется? — спросил
солдат, тупо
глядя на меня. — Как ты смеешься? Меня убили навсегда…
Ведь мы знаем, что если мы доедим свой обед, и досмотрим новую пьесу, и довеселимся
на бале,
на елке,
на катанье, скачке или охоте, то только благодаря пуле в револьвере городового и в ружье
солдата, которая пробьет голодное брюхо того обделенного, который из-за угла, облизываясь,
глядит на наши удовольствия и тотчас же нарушит их, как только уйдет городовой с револьвером или не будет
солдата в казармах, готового явиться по нашему первому зову.
Вот замечательный образец такого отношения к войне замечательного французского писателя (Мопассана).
Глядя с своей яхты
на ученье и стрельбу французских
солдат, ему приходят следующие мысли...
— Холодно! — возразил с быстрою, но горькою усмешкой Инсаров. — Хорош я буду
солдат, коли мне холоду бояться. А приехал я сюда… я тебе скажу зачем. Я
гляжу на это море, и мне кажется, что отсюда ближе до моей родины. Ведь она там, — прибавил он, протянув руку
на восток. — Вот и ветер оттуда тянет.
—
На всех жертвую, — говорил он с гордым комически — трогательным самодовольством. — А кто к
солдатам гулять, выходи из хоровода вон, — прибавил он вдруг, злобно
глянув на Оленина.
Мерный топот шагов
на конце улицы прервал хохот. Три
солдата в шинелях, с ружьями
на плечо шли в ногу
на смену к ротному ящику. Ефрейтор, старый кавалер, сердито
глянув на казаков, провел
солдат так, что Лукашка с Назаркой, стоявшие
на самой дороге, должны были посторониться. Назарка отступил, но Лукашка, только прищурившись, оборотил голову и широкую спину и не тронулся с места.
Смеется, ликует,
глядя на улыбающихся
солдат. Одного не выносил Ярилов — это если
на заданный вопрос
солдат молчал!
С лишком пятьдесят лет припоминал он эту подробность своей служебной карьеры и все никак не мог вспомнить, как вдруг 30-го прошлого ноября, ровно через пятьдесят шесть лет,
солдат Аника, словно живой, так и
глядит на него!"Кошек!"гаркнул Бритый, но не остерегся и захлебнулся собственной слюной.
И Копьев рад, ликует,
глядя на улыбающихся
солдат.
Как бы то ни было, слушать этот голос с юмористическою ноткой и
глядеть на ветлужскую усмешку старого
солдата было очень приятно, и я вспомнил теперь, что действительно мы встречались с ним
на озере.
Глумов. Помнишь, сколько к нам провинциалов наезжало! Подумаешь, у него горы золотые, — так развернется. А
глядишь, покутит недель шесть, либо в
солдаты продается, либо его домой по этапу вышлют, а то приедет отец, да как в трактире за волосы ухватит, так и везет его до самого дому верст четыреста. (
Глядит на часы.) Однако мне пора. Как я заболтался. (Быстро уходит.)
Эти причеты и плачи наводили тоску даже
на солдат, — очень уж ревет девка, пожалуй, еще воевода Полуект Степаныч услышит, тогда всем достанется. Охоня успела разглядеть всех узников и узнавала каждого по голосу. Всех ей было жаль, а особенно сжималось ее девичье сердце, когда из темноты
глядели на нее два серых соколиных глаза. Белоус только встряхивал кудрями, когда Охоня приваливалась к их окну.
Когда Дутлов вернулся домой, молодайка уже уехала с Игнатом, и чалая брюхастая кобыла, совсем запряженная, стояла под воротами. Он выломил хворостину из забора; запахнувшись, уселся в ящик и погнал лошадь. Дутлов гнал кобылу так шибко, что у ней сразу пропало всё брюхо, и Дутлов уже не
глядел на нее, чтобы не разжалобиться. Его мучила мысль, что он опоздает как-нибудь к ставке, что Илюха пойдет в
солдаты, и чортовы деньги останутся у него
на руках.
А когда из мастерской вышли Шатунов, Артюшка и
солдат, он крикнул, не
глядя на нас...
Лучков часто повторял, что он «
солдат». Настало небольшое молчание. Маша продолжала
глядеть на луг.
Оба
солдата заходят под высокий навес, устроенный над колодцем. Меркулов для чего-то трогает огромное деревянное колесо, приводящее в движение вал. Колесо жалобно скрипит и делает мягкий размах.
Солдаты облокачиваются
на верхний сруб колодца и, свесив вниз головы, пристально
глядят в зияющую темноту.
Где ж пожар? пешеходы
глядят.
Чу! неистовый топот раздался,
И
на бочке верхом полицейский
солдат,
Медной шапкой блестя, показался.
Вот другой — не поспеешь считать!
Мчатся вихрем красивые тройки.
Осторожней, пожарная рать!
Кони сытые слишком уж бойки.
Вскочил я тут
на ноги,
гляжу: в кустах
солдаты…
Встречные
солдаты козыряли офицерам, гимназисты кланялись Никитину; и, видимо, всем гуляющим, спешившим в сад
на музыку, было очень приятно
глядеть на кавалькаду.
Булычов. Так, вынуть хочешь из дела? Мне — все равно — вынимай. Но —
гляди — проиграешь! Теперь рубли плодятся, как воши
на солдатах. А я — не так болен, чтобы умереть…
Солдат стал исполнять его приказание. Иосаф молча повиновался,
глядя то
на меня, то
на полицмейстера.
— Известно, жалко, — сказал старый
солдат, который, с угрюмым видом, облокотясь
на ружье, стоял подле меня. — Ничего не боится: как же этак можно! — прибавил он, пристально
глядя на раненого. — Глуп еще — вот и поплатился.
По паспорту оказалось, что он из отставных
солдат, о чем я узнал, и не
глядя на паспорт, с первого взгляда, по лицу.
— Э, друг любезный! Ты, стало быть, против царя! Ослушник воли царской! — напустился Свитка
на солдата. — Братцы! Слышали, что царь насчет ослушников сказал? Чего глядите-то?
— Где?.. А, вы сомневаетесь!.. Я скажу вам где! Хоть бы в Варшаве… Боже мой!.. Как сейчас помню… это было только семь месяцев назад…
На Зигмунтовой площади, пред замком, стояли тысячи народа… Я тут же, в одном из домов,
глядела с балкона… Вечер уж был, темно становилось;
солдаты ваши стояли против народа; в этот день они наш крест изломали… и вдруг раздались выстрелы… Помню только какой-то глухой удар и больше ничего, потому что упала замертво.
Не утаилось это от
солдат, стали они с бо́льшим уваженьем
глядеть на молодого поручика.
Кутузов со свитой нагоняет полк. «Во втором ряду, с правого фланга, невольно бросился в глаза голубоглазый
солдат Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и
глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой».
Мужики, напирая друг
на друга, старались не
глядеть в лицо
солдатам, которые, дрожа от мороза, подпрыгивали, выколачивая стынущими ногами самые залихватские дроби.
Солдаты были ни скучны, ни веселы: они исполняли свою службу покойно и равнодушно, но мужикам казалось, что они злы, и смущенные глаза крестьян, блуждая, невольно устремлялись за эту первую цепь, туда, к защитам изб, к простору расстилающихся за ними белых полей.
Оба, он и
солдат, тихо пробираются к носу, потом становятся у борта и молча
глядят то вверх, то вниз. Наверху глубокое небо, ясные звезды, покой и тишина — точь-в-точь как дома в деревне, внизу же — темнота и беспорядок. Неизвестно для чего, шумят высокие волны.
На какую волну ни посмотришь, всякая старается подняться выше всех, и давит, и гонит другую;
на нее с шумом, отсвечивая своей белой гривой, налетает третья, такая же свирепая и безобразная.
Прикрываясь пальто, надетым в накидку, Павел Павлович медленным шагом обходил позицию. Всюду под деревьями,
на подостланных шинелях, спали
солдаты. Любавин вглядывался в их загорелые лица, полные безответной покорности судьбе, в эти, с виду такие невзрачные, простодушные лица, но принадлежащие тем серым, незаметным героям, от которых зависели теперь судьбы России. И,
глядя на них, Любавин думал...
Враждебно
глядя, один из
солдат, с белыми бровями и усиками
на загорелом лице, сказал...
— Там солдаты-пограничники живут. С мезонина
глядят в подзорную трубу
на море. Уж такое мне горе с ними! Воруют кур, колят
на щепки балясины от террасы, рубят столбы проволочной ограды. Что стоит сходить в горы, набрать хворосту? Ведь круглые сутки ничего не делают. Ходит же Иван Ильич. Нет, лень. Вчера две табуретки сожгли.
Но рекрутик только лениво оглянулся
на меня, пробормотал что-то и пошел дальше, так что я должен был послать
солдат, чтобы привести его. Он снял свою красную шапочку и, глупо улыбаясь,
глядел на меня.
Солдат одевался, с ненавистью
глядя исподлобья
на дивизионного врача. Оделся и медленно пошел к двери, расставляя ноги.
Из сумрака вагона выдвинулся молодой
солдат. Приложив руку к околышу,
глядя на офицера небоящимися глазами, он ответил медленно и спокойно...
Солнце садилось, небо стало ясным, тихим. Пахло весною, было тепло. Высоко в небе, беззаботные к тому, что творилось
на земле, косяками летели
на север гуси. А кругом в пыли все тянулись усталые обозы, мчались, ни
на кого не
глядя, проклятые парки и батареи, брели расстроенные толпы
солдат.
В сущности, Василий Иванович был добрый барин, но не терпел и строго взыскивал за обман. Бывало, сойдет с крыльца и станет у притолоки, возле деревянного
солдата.
На барском дворе у крыльца стоял деревянный раскрашенный
солдат с громадными усищами и выпученными глазами. Станет Василий Иванович возле
солдата и смотрит, что делается во дворе.
Глядит, идет какой дворовой, выпросил у ключника гуся или индейку.
Когда
солдаты увели арестанта, следователь довольно долго
глядел на затворившуюся за ним дверь.
«Кто они? Зачем они? Чтó им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов,
глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти
солдаты, раненые и нераненые, — это они-то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтоб избавиться от них, он закрыл глаза.